Хэлин судорожно вздрогнула, не понимая от чего — страха или страсти. В голове вертелась одна мысль: как бы отделаться от него. — Теперь убери руки. Ты добился, чего хотел. Я согласна остаться здесь, хотя буду ненавидеть каждую минуту этой шарады, именуемой помолвкой. Но я хочу, чтобы ты обещал не причинять моему брату никакого зла, никогда. — Во всяком, случае, если ей придется платить ему своим телом, она намерена, черт возьми, получить гарантию, что он не перевернется на 180 градусов и не выместит свою злобу на Андреа позднее, когда она ему наскучит.

— Никакой шарады во всем этом нет, Хэлина. Если ты забыла, разреши мне освежить твою память. Мы помолвлены с тобой уже довольно длительное время, и в пятницу нас обвенчают. Что касается твоей семьи, то обещаю устроить так, чтобы они потанцевали на нашей свадьбе, — цинично усмехнулся он. Выпустив ее из рук, он небрежно вынул из кармана пиджака золотой портсигар, открыл его, извлек тонкую сигару и закурил.

Хэлин была ошеломлена его словами. — Ты имеешь в виду, что я должна выйти за тебя замуж? Но это смехотворно! Не может быть, чтобы ты говорил серьезно — ведь мы ненавидим друг друга. Я думала, тебе нужно лишь… — Она запнулась, не в состоянии выразить это словами.

— Ты думала, мне нужно только твое тело в моей постели? — мрачно заметил он, делая глубокую затяжку. Его сузившиеся глаза изучали ее сквозь голубое облачко сигарного дыма. — Хотя ты и прелесть, мне хотелось бы иметь нечто большее, чем партнершу в постели. Таковую я достану где угодно. Нет, дорогая моя, ты станешь моей послушной сицилийской женой, матерью моего сына. На меньшее не рассчитывай.

Она взглянула на него сквозь густые ресницы. Почему-то заметила, как его длинный загорелый палец привычно массирует шрам на виске. Но, может быть, не так уж привычно, может быть, в этом жесте таилось напоминание… Она воображала, будто он задумал унизить ее, держать в своей постели, пока не надоест, а потом выбросить на улицу. Но теперь она поняла, что его месть простирается куда глубже. Он хотел бы заставить ее выйти за него замуж и превратить ее жизнь в одно сплошное унижение. И что самое страшное, он вполне мог это осуществить. Она не сомневалась: он мог бы похитить Андреа, но, при его известности, ему даже не нужно было этого делать. Если он подаст в суд, пресса будет обгладывать это дело месяцами. Шумиха никак не повлияет на него, он к ней привык, но окажется невыносимой для бабушки с Андреа. Если господь не вмешается, он может выиграть дело. Сейчас, когда Марии и отца уже нет, некому опровергнуть его показания. Прежде чем она осознала, что хочет сказать, слова вырвались как бы сами собой:

— Всего один вопрос, Карло, для моего душевного спокойствия. Может ли Андреа действительно быть твоим ребенком? — В то же мгновение она пожалела, что спросила. Как только ей пришло это в голову?!

Карло звучно расхохотался. — Я все ждал, когда же ты подберешься к этому вопросу! Твое доверие к своему женскому полу не больше моего: практически равно нулю. Но позволь заверить тебя, что Андреа никоим образом не может быть от меня. Мои отношения с Марией никогда не достигали такой близости.

— Боже мой, да ты в самом деле какой-то злой дух! Есть ли что-нибудь в этом мире, чего бы ты не сделал, чтобы достичь своей цели? — спросила Хэлин, удивленная его признанием. Что-то говорило ей, что оно правдиво.

— В том, что касается тебя — нет. И если это делает меня злым духом, пусть будет так. Но мы уже потеряли достаточно времени, а мой отец ненавидит непунктуальность. Так что, каков твой ответ, Хэлина? — он произнес это требовательно и нетерпеливо.

Гнев, который он вызывал в ней, улетучился, и она сказала как-то тупо, не задумываясь:

— Да, я согласна. — Ее нервы уже не могли вынести столько потрясений за один день. Она медленно повернулась к двери. — Пошли? Мне бы не хотелось добавлять непунктуальность ко всем моим прочим преступлениям, — пробормотала она, не очень-то сама понимая, что имеет в виду.

Глава 4

Хэлин сидела в сверкающем белом «мерседесе», откинувшись на спинку кресла. Глаза ее были закрыты. Не верилось, что только вчера она еще была дома с бабушкой и укладывала чемодан, взволнованная предвкушением двухнедельных деловых каникул на Сицилии. Сейчас, двадцать четыре часа спустя, она мчалась в автомобиле с этим циничным, высокомерным мужчиной на встречу со своим будущим тестем.

Ей представлялось невероятным, что Карло все еще хочет жениться на ней, причем исключительно из мести. Тогда в Риме они встретились случайно, и возможность использовать ее, чтобы отомстить отцу была слишком соблазнительной — он не упустил свой шанс. Но Карло никогда не производил на нее впечатления человека, который способен два года сидеть и планировать что-то вроде заговора, не останавливаясь при этом перед большими расходами. Купить фирму «Гарстонз», наверное, стоило ему целое состояние.

Нет, он был современным человеком 80-х годов, слишком искушенным и повидавшим мир, чтобы можно было поверить в его версию. В любом случае он не мог теперь причинить зла Марии и отцу — они ушли из жизни. Правда, она тоже бросила его, но это совсем другое дело. Если ее побег действительно разгневал его, было бы логично, если бы он сразу начал ее преследовать. Но он и пальцем не пошевелил, до такой степени это его, очевидно, не интересовало.

Хэлин наморщила лоб. Должна быть какая-то иная причина кроме мести. Он сказал, что хочет сына. В это она верит. Но почему выбор пал на нее? Есть, должно быть, миллион женщин, которые не упустят шанс стать его женой. Что он там еще сказал? «Послушной сицилийской женой». Вот, видимо, в чем дело. Если удастся надежно заточить Хэлин на острове в качестве этакого высокопроизводительного инкубатора, то этот боров в брюках сможет предаваться своему сибаритском) образу жизни, наверняка зная, что она не осмелится на протест. В то время как со всякой другой женщиной ему по меньшей мере пришлось бы изображать из себя внимательного, любящего мужа. Или, возможно, по каким-то причинам он не может жениться на женщине, которую любит.

Около десяти минут они ехали в полном молчании. Мысли Хэлин беспомощно блуждали между прошлым и настоящим. Она чувствовала, как в замкнутом пространстве автомашины нарастает напряжение, некое невидимое гравитационное поле медленно затягивало ее куда-то внутрь. Они ехали теперь намного быстрее. На крутом повороте колеса заскрежетали, и ее бросило резко в сторону, прямо на плечо Карло.

Она тотчас выпрямилась. — Не кажется ли тебе, что ты слишком гонишь? — заметила она, бросив на него быстрый взгляд. Он слегка повернул голову. В отраженном свете фар шрам на виске отливал молочной белизной.

— Оказывается, ты умеешь говорить! А я уж было подумал, что ты решила дуться всю дорогу, — произнес он с ноткой сарказма, игнорируя ее вопрос. Но скорость заметно упала.

Она тщетно искала, о чем бы заговорить и, наконец, вспомнила цель их поездки.

— Скажи, а не покажется ли твоему отцу странным, если ты объявишься у него с невестой, о которой он знать ничего не знает? Как ты объяснишь, каким образом мы с тобой встретились? Что, если он станет задавать мне вопросы? Вряд ли я могу сказать ему правду: что ты буквально похитил меня! — От волнения при мысли о предстоящем вечере ее голос зазвучал громче. — Я не очень-то умею притворяться.

— Так ли уж, Хэлина? Ты недооцениваешь себя. В бытность в Риме ты запомнилась мне как блестящая маленькая актрисочка, — он засмеялся.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, но в любом случае… Он многозначительно прервал ее:

— Да, конечно, ты не знаешь и, полагаю, знать не хочешь.

Хэлин уставилась на него, пораженная горечью, прозвучавшей в его замечании. Все в ней протестовало против этих слов. Уж кто актерствовал в Риме, так это он сам, невесело подумала она. Не он ли прикидывался, что влюблен в нее, делал из нее дурочку, и все это ради какой-то извращенной мести любовника, на которую, как он вообразил, имеет право.